Литературный образ диктатуры, использующей технологии для контроля за гражданами, навязывает мрачные ассоциации к термину «цифровое государство». В реальности все наоборот: цифровые технологии помогают государствам стать ближе к реальным проблемам, а государственным функциям стать более человекоориентированными.
Все государства мира движутся к цифровой трансформации. Рейтинг стран по уровню развития электронного правительства составляет ООН. В лидерах — Дания, Корея и Эстония: за 30 лет эта прибалтийская страна оцифровала 99% взаимодействия людей с государством, чтобы сэкономить 1400 лет рабочего времени и 2% ВВП ежегодно. Россия в 2020 году занимает в рейтинге 36-е место (против 32-го места в 2018 году). Разбираемся, что тормозит и что драйвит оцифровку госуправления.
От электронных сервисов к цифровой инфраструктуре
В России уже 10 лет работает официальный интернет-портал государственных услуг, через который легко оплатить штраф со скидкой или получить выписку из Пенсионного фонда. Но как перевод школьных занятий в Zoom — это еще не цифровое образование, так и возможность получать госуслуги в интернете — это еще не цифровое государство.
Чтобы школа в интернете была эффективной, нужны новые, созданные для цифровой среды, образовательные методики, новый контент, новые способы взаимодействия на уроке. И релевантные технологии: выдерживающие большую нагрузку и безопасные облака, умные алгоритмы для анализа данных, помогающие всем участникам процесса в работе. Тот же путь проходят и государства на пути от электронного к цифровому правительству. Стартовый этап — оцифровка государственных услуг и объединение их в единую сеть, удобный доступ из любой точки страны. В России это особенно важно: жителям отдаленных городов приходится преодолевать по сто и больше километров до районного центра, чтобы получить заветную справку.
Второй этап предполагает серьезную работу с данными: их интеграцию, анализ, перекрестную обработку с использованием машинного интеллекта. Но не чтобы контролировать граждан: выпускать их гулять по электронному пропуску или следить через видеокамеры и выписывать штрафы за выход из дома во время карантина. Вернее, не только для этого (хотя авторы классических антиутопий могли бы поспорить). Главное отличие цифрового правительства от электронного — использование преимущества цифровых данных при оптимизации, трансформации и создании государственных услуг, чтобы перевести государственное управление на принципиально иной уровень.
Литература против жизни
Прогресс замедляет ряд опасений, связанных с работой цифрового государства. Первое, безусловно, возможность тотального контроля граждан. Самый обсуждаемый мрачный предвестник — внедряемая в Китае система социального кредита. В ней хорошее поведение гражданина (например, своевременная оплата долгов) добавляет баллы рейтинга, а плохое (вроде нарушения ПДД) снимает. Людей с низким рейтингом могут не пустить в ресторан или не взять на работу в госучреждение.
Журналисты пугают читателей, сочиняя заголовки вроде «Большие данные встречаются с Большим братом», но не объясняют, что здесь ужасного: аналогичные схемы персональной оценки существуют уже давно. Банки вовсю используют персональный кредитный рейтинг (скоринг) заемщика, принимая решение о выдаче займа, а швейцары фильтруют посетителей на входе в ресторан. Правда, делают это на глазок, в отличие от облачных суперкомпьютеров, которые учитывают все известные транзакции 1,4 млрд китайских граждан.
Те же суперкомпьютеры позволяют прогнозировать вероятность катастроф с помощью искусственного интеллекта, как это происходит в Бутане и Чили. Предотвращать стихийные бедствия с помощью дистанционного зондирования Земли: в России для этого создана орбитальная группировка спутников, которую в Роскосмосе неофициально называют государевым оком. Бороться с голодом: анализируя спутниковые снимки сельскохозяйственных регионов, машинный алгоритм может сопоставить их с архивной информацией, спрогнозировать урожайность и при необходимости подать запрос на поставку продовольствия.
Облака против бюрократии
Где большие данные, там и облачные сервисы. Государства переходят в облака примерно по тем же причинам, что и бизнес. Во-первых, это дешевле, чем владеть собственными серверами. Еще 10 лет назад США и Канада массово закрывали правительственные дата-центры, чтобы подготовиться к миграции в облако и сэкономить деньги налогоплательщиков — до 5 млрд долларов в год. Использование облачной инфраструктуры позволяет экономить на покупке компьютеров, серверов, программного обеспечения, настройке и регулярном обслуживании оборудования, содержании штата ИТ-специалистов.
Во-вторых, облачную систему легко масштабировать: во время пиковой нагрузки, как, например, в период пандемии, ведомства могут мгновенно ввести в работу дополнительные облачные мощности — и так же быстро от них отказываться, когда спрос снизится. Примеры регулярных сценариев такого рода — это, например, проведение выборов для ЦИК или период сдачи налоговых деклараций для ФНС, когда пиковая нагрузка в 10 раз превышает среднюю.
В-третьих, стандартизованное государственное облако помогает быстрее разрабатывать и запускать новые сервисы его отдельным органам, а также обеспечить бесшовное их взаимодействие между собой. Для конечного пользователя — гражданина — это означает понятную (клиентоцентричную) коммуникацию с государством. Например, если все федеральные данные будут храниться на едином сервере, для получения водительских прав не придется идти за справкой к психиатру, эту информацию ГИБДД само запросит в Минздраве по внутренним каналам связи.
А что с безопасностью?
Физическая распределенность облачной инфраструктуры и частного провайдера, который ее контролирует, может создавать ложное впечатление о недостаточной безопасности облаков для государственных нужд. Однако на практике утечки и кибератаки в частной физической ИТ-инфраструктуре госорганов нередки. Тогда как облачные провайдеры разрабатывают для государств решения с учетом критичности данных, с которыми оно работает, и необходимой степени защиты. А законы многих стран налагают ограничения на то, какими облаками могут пользоваться госорганы.
В первую очередь это касается ограничений на сотрудничество с провайдерами, которые размещают данные за пределами страны либо являются компаниями с участием иностранного капитала. Например, в Германии, где идею создания федерального облака (Bundescloud) для размещения правительственных данных одобрили еще в 2015 году, были разработаны строгие схемы защиты данных. В частности, провайдеры обязаны хранить и обрабатывать конфиденциальную информацию на серверах, расположенных исключительно на территории Германии, без возможности доступа к ним из иностранных юрисдикций. Правительство Канады с 2014 года совместно с ИТ-экспертами разрабатывает стратегию по внедрению облачных технологий, а в Великобритании еще в 2011 году была создана Государственная цифровая служба (Government Digital Service) и принята стратегия создания «государственного облака». В США для нужд правительства работает изолированный сервер Amazon GovCloud с высоким уровнем безопасности, который позволяет ведомствам держать данные в облаке.
Такая дискриминация иностранных провайдеров вызвала волну негативных публикаций, однако информационный суверенитет — общая тенденция не только для Европы, но и для всего мира. Достаточно вспомнить недавний конфликт США с китайской компанией ByteDance, владеющей социальной сетью TikTok. Под угрозой блокировки правительство вынудило ее продать американский сегмент приложения национальным компаниям, чтобы защитить персональные данные американцев. А в ЕС в 2021 году планируют запустить общеевропейскую облачную платформу для крупного бизнеса, чтобы защититься от технологической монополии Китая и США.
Идеальное цифровое будущее
Еще в 1960-х годах в СССР начали строить общегосударственную автоматизированную систему для сбора и обработки данных из всех отраслей для последующего экономического моделирования и принятия эффективных решений. Но проект, требовавший огромных ресурсов, опередил свое время и заглох. Аналогичную систему тестировали в Чили в 1970-х годах: там объединили экономику страны в сеть «Киберсин», которая позволяла оптимизировать логистику, моделировать производственные ситуации и даже прогнозировать забастовки на заводах.
Спустя десятки лет — с появлением современных облачных технологий — мы наконец приблизились к возможности более рационального и человекоориентированного государственного управления, основанного на больших данных, на умных и гибких сервисах. И все это — по вполне демократичной (во всех смыслах) цене.
В России уже идет эксперимент по переводу в «гособлако» информационных ресурсов ряда федеральных ведомств: Фонда социального страхования, Росстата, Ростехнадзора, Минтруда РФ и других. В конце 2022 года должна заработать государственная единая облачная платформа. Цифровое государство наравне с беспилотными автомобилями из технического чуда становится новой реальностью, в которой нам предстоит жить и работать — и обычным людям, и бизнесу.